Другая Болейн - Страница 180

180

Генрих кивает, отворачивается. Сеймуры берут его под руки, помогают пройти по роскошным коврам, которыми, чтобы не поскользнуться, устлан лед. Джейн с кроткой улыбкой, словно извиняется за то, что выбор пал на нее, семенит вслед за ним.

— И куда это вы направляетесь, мисс Сеймур? — Голос Анны хлещет как кнут.

Девушка оборачивается, делает королеве реверанс.

— Король приказал мне сопровождать его, почитать перед сном. — Глазки опущены, сама невинность. — Я не знаю латыни, но немного читаю по-французски.

— Немного читаю по-французски! — восклицает моя сестра, она-то свободно владела тремя языками еще в шесть лет.

— Да, — гордо отвечает Джейн. — Только я не все понимаю.

— Вы, похоже, вообще мало что понимаете. — Последнее слово за королевой. — Можете идти.

Весна 1536

Снег тает, но до тепла далеко. На лужайке для игры в шары уже кое-где показались подснежники, но играть еще нельзя — слишком много воды, да и тропинки не просохли — не проберешься. Нога короля все не заживает, рана не затягивается, не помогают ни снадобья, ни припарки, воспаление все хуже и хуже. Он боится, что не сможет больше танцевать, а новости из Франции — король Франциск в прекрасном настроении, здоровье отменное — не прибавляют Генриху веселья.

Подошел Великий пост, прекратились танцы и пирушки. Теперь у Анны нет ни малейшей возможности затащить его в постель, а значит, неоткуда будет взяться новому младенцу. Никому, ни даже королю с королевой не дозволено спать вместе во время Великого поста. Анне ничего не остается, как наблюдать за Генрихом, сидящем в мягком кресле, больная нога поднята на табуретку, рядом устроилась Джейн, читает ему душеспасительные трактаты, а она, королева, даже не может заполучить законного мужа в спальню.

На нее больше никто не обращает внимания. С каждым днем все меньше придворных дам толпится в ее приемной, королева их выбрала, платит им содержание, а они весело проводят время в комнатах Джейн Сеймур. Только те, кого туда не приглашают, остаются верны Анне — наше семейство, Мадж Шелтон, наша тетушка Анна, моя дочь Екатерина и я. Бывают дни, когда из всех кавалеров с нами только Георг и его верные дружки — сэр Франциск Уэстон, сэр Генрих Норрис, сэр Уильям Брертон. Как раз те, с кем муж не советовал водиться, но делать нечего — у Анны нет иных друзей. Мы играем в карты, слушаем музыку, а когда появляется сэр Томас Уайетт, устраиваем поэтические состязания. Каждый пишет по строчке сонета, посвященного самой прекрасной королеве в мире, но нам совсем не весело, вместо радости в сердце вползает пустота. Анна уже почти все потеряла и не знает, как удержать хотя бы то, что осталось.

В середине марта она, забыв наконец о гордости, послала меня за дядюшкой.

— Сейчас не могу прийти, я занят. Передай королеве, зайду после обеда.

— С каких это пор королеве приказывают подождать? — заметила я.

Когда он пришел, Анна его дружески приветствовала, отвела в нишу окна поговорить без помех. Я сидела близко и слышала весь разговор, но ни он, ни она, соблюдая приличия, не позволили себе повысить голос.

— Мне нужна помощь — справиться с Сеймурами, — начала Анна. — Нам необходимо избавиться от Джейн.

Он пожал плечами:

— Дорогая племянница, помнится, ты не всегда мне помогала. Совсем не так давно пыталась очернить меня перед королем. Не будешь королевой — значит, ты больше не Говард.

— Что бы там ни было, я останусь Болейн, останусь Говард, — прошептала она, касаясь подвески с золотой буквой „Б“ на шее.

— Уж чего-чего, а недостатка в говардовских девчонках у нас нет, — немедленно отозвался он. — У моей жены герцогини в ламбетском доме их не меньше дюжины, все твои кузины, все как на подбор красавицы, не хуже тебя, Марии или Мадж. Веселые, горячие. Когда он устанет от этой — ни рыба ни мясо, найдется ей на смену какая-нибудь говардовская девчонка.

— Но я королева, а не какая-нибудь там молоденькая фрейлина.

Он кивнул:

— Так позволь сделать тебе предложение. Если в апреле Георг получит орден Подвязки, я буду на твоей стороне. Добьешься награды для семьи — посмотрим, сможет ли семья прийти на помощь.

— Я могу его попросить, — раздумчиво сказала она.

— Попроси. Поможешь семье кое-чего достичь — и мы с тобой договоримся по-новому, будем защищать тебя от врагов. Но на этот раз тебе придется запомнить, кто твой хозяин.

Она закусила губу, сейчас не время выказывать неповиновение. Сделала дядюшке реверанс и опустила голову.

23 апреля король вручил орден Подвязки сэру Николасу Кэрью, другу Сеймуров. Георга обошли. Вечером на пиру в честь этого важного события дядюшка и сэр Джон Сеймур наслаждались теплой компанией, сидели за столом бок о бок, перед ними огромное блюдо с мясом.

На следующий день Джейн Сеймур — редкая гостья — заявилась в приемную королевы. Комната в кои-то веки гудела от обилия народа, позвали музыкантов, собрались танцевать. Короля не ждали, Анна пригласила его на партию в карты, но он холодно отказался, сославшись на срочные дела.

— Чем это он занимается? — спросила Анна Георга, когда тот вернулся с ответом.

— Не знаю. Разговаривает с епископами. И с лордами, по очереди со всеми.

— Обо мне?

Оба старательно избегали глядеть на Джейн, хотя та была в центре внимания — и не где-нибудь, а в приемной самой королевы.

— Не знаю, — угрюмо бросил брат. — Наверно, мне последнему скажут. Но он спросил, кто из придворных тебя посещает каждый день.

Анна глядела на него не мигая:

180